– Любой здравомыслящий человек, узнав, что болен раком, начинает немедленно действовать, бежит лечиться, чтобы спасти свою жизнь. Как получилось, что ты отказалась от операции? Такое поведение никакой логике не поддаётся…
– Это был шок. Дикий шок. Ну, представь: молодая красивая 30-летняя женщина… Чувствую себя прекрасно, ничего не болит. Просто решила пройти профилактический осмотр и сдать анализы. И вдруг — нате вам, пожалуйста, — рак, да ещё один из самых сложных в лечении. Родным я ничего не сказала — зачем людей беспокоить? Я жила в панике, но ничего не предпринимала. Проснусь утром — прислушиваюсь к себе. Ничего… Никаких тревожных звоночков. И каждый день я себя убеждала, что врачи ошиблись…
– Ошиблись два раза?
– Именно! Мне именно в это хотелось верить. И я верила.
– А почему ты не сдала анализы в третий раз?
– Каждый день я себя уговаривала: вот на следующей неделе пройду ещё одно обследование!.. Но каждый день находилось какое-то очень важное дело. Работы было много. Меня тогда как раз повысили. И ещё одна важная деталь: я ведь всегда жила чужими проблемами. Своих не было. Я постоянно устраивала друзей и детей друзей учиться, искала им работу, занимала людям деньги, которые мне потом не возвращали, собирала деньги и вещи для приютов, для бездомных собак и кошек. Конечно, это всё важно и необходимо. Но жить только этим нельзя. Нужно хоть иногда о себе думать. А я не думала, ну вот совсем. Это ещё одно оправдание того, что я так долго не занималась собой. Плюс включился бабский идиотизм: я такая красивая, у меня поклонник, замуж собираюсь. А после операции меня изуродует шрам через весь живот, да ещё, не дай бог, химиотерапия, мои блондинистые длинные волосы выпадут. И буду я лысая никому не нужная уродина.
– Какая глупость!..
– Тогда мне так не казалось. Хочу заступиться за себя ту… Для меня было страшно стать не только некрасивой и нежеланной, но ещё и немощной. Операция, химия, это ведь ужас, страх, горе для родных… Я не хотела никого напрягать. Понимаешь, я всегда была «решалой», люди ко мне шли за помощью, а тут получилось, что помощь нужна была мне. И осознание этого было хуже смерти. И потом, миллионы женщин каждый день ложатся под нож пластического хирурга, чтобы стать красивей: увеличивают грудь, губы, убирают морщины… И сколько их гибнет от ножа непрофессионалов? Наверняка ведь больше, чем от рака… А сколько людей гибнет в авариях и от прочих бед? Короче, аргументов в пользу отказа от лечения я напридумывала много. Уговаривала себя и уговорила жить так, как будто вообще не было обследований и страшного диагноза.
Юле был поставлен диагноз: опухоль поджелудочной железы - умереннодифференцированный эндокринный рак.
– Но ведь он был! И ты ведь не с луны упала, ты же понимала, что каждый новый день крадёт твои шансы на выздоровление?
– Конечно, понимала. Но всё равно решила: не буду операцию делать. Если нет ошибки, значит, суждено мне умереть деятельной и молодой. Да и маленький шанс на ошибку сохранялся, и я надеялась именно на это. Классическая страусиная политика — спрятала голову в песок, и нет проблемы.
– А как же врачи? Тебя не разыскивали? Не настаивали на госпитализации?
– Сейчас, наверное, так и происходит. А тогда всем было «по барабану». Мне даже не озвучили, что это рак поджелудочной железы. Сказали: опухоль в поджелудочной железе злокачественная, надо удалять. Это уж я сама в интернете начиталась и всё-всё узнала и про поджелудочную железу, и про то, какие типы опухолей бывают.
Рак поджелудочной железы — опухолевое поражение, исходящее из панкреатических протоков или паренхимы поджелудочной железы. В понятие "рак поджелудочной железы" входит группа злокачественных новообразований, развивающихся в паренхиме поджелудочной железы: головке, теле и хвостовой её части. Основные клинические проявления этих заболеваний — боль в животе, анорексия, похудание, общая слабость, желтуха. Каждый год 8–10 человек на каждую сотню тысяч населения в мире заболевает раком поджелудочной железы. Злокачественная опухоль поджелудочной железы склонна к метастазированию в региональные лимфоузлы, лёгкие и печень.
– Слушай, ты ведь, можно сказать, в рубашке родилась. Рак поджелудочной на ранних стадиях редко выявляют. Готовясь к интервью, я прочитала, что поджелудочная спереди закрыта брюшиной, частично «скрывается» за желудком. И такая «конспирация» делает её труднодоступной для УЗИ, на котором можно выявить опухоль…
– Я вообще по жизни счастливый человек. И здесь мне повезло. Я попала в те 10 процентов, у которых поражённую часть поджелудочной можно удалить.
Срок жизни онкобольных раком поджелудочной железы зависит от стадии развития болезни, размера опухоли, наличия метастазов в отдалённых участках (мозг, кости). Решающую роль играет то, подлежит ли данная опухоль удалению. По статистике только 10 процентов пациентов обращаются к врачу вовремя, пока опухоль не вышла за пределы поджелудочной железы и не затронула соседние вены и нервы. Они имеют лучшие шансы на благоприятный исход. Сегодня этот вид рака занимает 10 место в мире по распространённости злокачественных опухолей и 4 место среди причин смертности мужского и женского населения.
– Расскажи, как ты жила тогда. Зная о том, что у тебя рак, ты каждый день ходила на работу, как-то проводила свободное время…
– Сначала просто забивала свой день под завязку. Так организовала свою жизнь, чтобы и думать было некогда. А потом случилась в жизни моей семьи беда. Мама заболела — операция была очень сложная. Нужно было за мамой ухаживать, вот я и задвинула свою болезнь. Только маму прооперировали, узнала, что младшая сестра-студентка забеременела. И мне нужно было тупо деньги зарабатывать. Я выходила в ночные смены, об онкологии своей старалась не думать.
– Но ты ведь всё-таки стала лечиться? Кто уговорил тебя на операцию? Как произошёл перелом?
– Я хорошие деньги зарабатывала и ошибочно думала, что за деньги можно всё купить — красивые тряпки, обувь, сумки… а заодно счастье и здоровье. В то время активно развивалась платная медицина. И я решила, что обследуюсь за деньги в третий раз, и если диагноз подтвердится, то именно за деньги меня быстро и «качественно» прооперируют, поставят на ноги. В одной клинике мне выставили очень «симпатичный» счёт: 2000 американских долларов за обследование и 6000 за операцию. Огромные деньги. Я тогда работала администратором в ресторане и очень хорошо зарабатывала, но понятно, что таких денег у меня не было. Стала брать дополнительные смены, работала ночью — копила валюту, короче, дотянула до того, что потеряла сознание на работе. Тогда-то мама всё и узнала, и погнала меня по врачам. Мама ни о какой платной клинике и слышать не хотела. И я её послушалась. Так устала обманывать себя… В общем, мама меня убедила. Нас очень хорошо приняли в Московской городской онкологической больнице № 62. Николай Павлович Забазный, в то время главный врач больницы, всё сделал, чтобы спасти меня.
– То есть всё закончилось благополучно?
– Конечно. Ты же видишь, что я сижу перед тобой цветущая. Но операция — это была только первая часть моих злоключений. Когда на работе узнали, что мне предстоит операция, создали такие условия, что пришлось уволиться.
– Из-за твоей болезни? Почему?
– Время-то какое было… Полстраны работало «по-чёрному», зарплату выдавали в конверте. Я столько для своего ресторана сделала, вывела его, можно сказать, на международных уровень, повара шикарного нашла. К нам со всей Москвы люди ездили. Перед операцией мне заявили, что не будут ждать меня, предложили вернуться, если выживу, официанткой. Вот так, открытым текстом. Я психанула и уволилась. Раньше-то я всем помогала и не понимала, что всем помочь нельзя — сгоришь. И ещё не понимала, что люди мною просто пользуются. Вот были у меня возможности, деньги — все на мне ездили, друзей было много. А когда я заболела, друзей-то и не осталось. И решила, что выживу! Обязательно выживу! Операцию сделали 17 декабря 2004 года. Оперировал хирург Максим Николаевич Журавлёв, сейчас он работает заведующим онкологического отделения в больнице города Троицка. Забазный и Журавлёв — доктора от бога. Они спасли мне жизнь. Огромное им спасибо и низкий поклон. Николая Павловича Забазного уже нет в живых, к сожалению. Но я после операции с ним неоднократно встречалась и благодарила. Мне удалили «хвост» поджелудочной железы и селезёнку, в которой из-за моей страусиной политики уже были метастазы... Живот «украсил» огромный шрам. В общем, случилось то, чего я так боялась. Видела бы ты меня тогда — тощая, зелёного цвета. Жуткая уродина! Я впала в дикую депрессию. Я тогда сама себя словно похоронила для всех. Сменила номер телефона, поселилась на даче, вообще ни с кем не общалась. Страшно комплексовала из-за шрама, из-за внешности.
– Но ты же выжила!
– Да, но тогда мне казалось, что было бы лучше, если бы я умерла. Не понимала, зачем меня спасли?! Мне реально не хотелось жить.
– А врачи какой прогноз давали?
– Благоприятный. Только мне так плохо было тогда, что я им не верила.
– Это была слабость?
– Именно. И длилась она два года. Я тогда всё вспоминала одну из своих любимых актрис советского кино — Любовь Орлову. Она умерла именно от рака поджелудочной железы. Такой же диагноз был и у Марчелло Мастроянни. Вот я думала: раз они умерли, значит, и я умру. Очень жалела, что согласилась на операцию. Всё страдала — могла бы прожить лет семь и без удаления опухоли. А больше мне и не нужно… В общем, бред… Только через год моей чумовой депрессухи мама убедила меня обратиться к докторам в институт психиатрии. Я не верила, что мне что-то поможет, я реально хотела умереть. Только ради мамы согласилась. Специалисты мне помогли. Через полтора месяца уже скакала молодой козой. И по сию пору скачу!
– А как тебя лечили? Какие процедуры практикуются в психиатрических клиниках при затяжной депрессии?
– Ну, смирительную рубашку на меня никто не надевал! И на ключ не запирали. Обычная светлая палата, доброжелательный персонал. Ежедневно со мной работал психолог, плюс я принимала антидепрессанты, плюс массаж. Мне стало легче уже дней через 10. Я вдруг увидела мир совершенно другим. Заметила, что трава зелёная, научилась радоваться просто тому, что наступил новый день, что близкие рядом. Я поняла, что меня любят не за то, что я могу и умею, не за то, как я выгляжу, а просто потому, что я есть. И всем хочу сказать: не нужно бояться признать, что тебе нужна помощь психиатра, реабилитация. Если ситуация зашла в тупик, нужно обращаться к специалистам. Депрессия — это тоже болезнь, которая поддаётся лечению и её нужно лечить. И наплюйте на то, что кто-то про вас скажет, что кто-то будет крутить пальцем у виска. Это всего лишь мнение посторонних, чужих вам людей. Мне очень нравится выражение: «если меня никто не обсуждает, значит, я умерла». А если о вас говорят, перемывают кости, значит, вы живы?! Так живите и радуйтесь! Я на днях посчитала, что живу в мире с собой уже примерно 5000 дней. Мне показалось это очень забавным. И каждый день я стараюсь прожить не впустую, а сделать что-то полезное для себя или своих близких. И такой кайф получаю, когда вижу счастливые глаза мамы или племянниц!
– Что бы ты пожелала тем, кто столкнулся с проблемой, похожей на твою?
– Ну, во-первых, нужно регулярно обследоваться. Не реже раза в год. Понимаю, что это звучит банально, но только так можно сохранить свою жизнь. И ни в коем случае не берите пример с меня образца 2002-го года. Страусиная политика — это дорога в никуда. А вот с меня теперешней — пожалуйста. Конечно, рак поджелудочной железы — это тяжёлая онкология. Две операции не прошли бесследно, у меня 3-я группа инвалидности, я регулярно принимаю лекарства, соблюдаю специальную диету, и раз в полгода сдаю анализы. Но все эти маленькие трудности не мешают мне быть счастливой, ведь рядом со мной родные и любимый мужчина.
