Жечь клешни умного зверя

Лама Сафонова в эксклюзивном интервью о войне с тем, кто смертельно опасен. Как относиться к жесточайшему испытанию, чтобы стать воином, одержавшим победу.

В конце декабря 2016-го она думала, как всё успеть: основанный ею успешный брэнд «Lama Way Fashion» тянул на Книгу рекордов Гиннеса. Гастроли были расписаны на год вперёд и по всему миру: ОАЭ, США, Монако, Европа. И именно в тот момент в её жизнь пришла беда, называемая коротким словом «рак». Обширный рак. Ей давали 2-3 месяца. Сегодня, два года спустя, она встречает нас уверенной улыбкой. Хрупкая девушка с нежным именем Лама и большой силой внутри. Лама Сафонова — композитор, продюсер, известная певица — в эти дни выпускает книгу «Лама. Остаться в живых».

— В конце декабря 2016-го рухнул ваш собственный мир. Красивый, понятный; мир, в котором была уверенность в завтрашнем дне. Сейчас мы встречаемся тоже в декабре, уже 2018-го. Опишите эти два года одним словом.

— Тяжёлые. Крайне тяжёлые. Но невероятные. Со своими победами и свершениями. С нечеловеческими преодолениями. С жёсткой установкой «остаться в живых». Два года назад, именно в декабре, я металась в жуткой панике, искала врачей и в России, и за рубежом. Я не знала, в какие двери стучаться, от меня все отказывались. А сегодня я выпускаю книгу в помощь всем, кто участвует в такой же битве за жизнь. Сейчас разговариваю с вами, и в горле пересохло. Простите, я волнуюсь.

— А почему отказывались врачи?

— Мне был поставлен диагноз: аденокарцинома, третья стадия с переходом в четвёрку. Обширный рак с метастазами в лимфоузлах — крупными комплексами с тотальным их поражением. Рак тела матки. И он везде. В чём моя ситуация отличается от миллионов других — у меня редкая непереносимость многих препаратов, в том числе антибиотиков, многих видов наркоза и абсолютно всей линейки местной анестезии.

— Как вы узнали об этом?

— Это случилось в 2012-м году. Я пережила разбойное нападение, получила серьёзные физические травмы, и мой организм «перезапустился» — перестал воспринимать много препаратов. А до этого всю жизнь у меня с лекарствами всё было в порядке. И вдруг такой сбой. В итоге было два анафилактических шока и остановка сердца. Я сдавала по этому поводу много анализов. Например, элементарно нужно было вырвать зуб и за меня никто не брался ввиду непереносимости анестезии, клиник пятнадцать объездила. А когда случился рак, отказов тем более было много. После первой диагностической операции я приехала в одну из известных московских онкобольниц, чтобы подтвердить диагноз в другой лаборатории. Диагноз подтвердили. Потом меня приняла их врач, но сообщила, что за операцию всё равно не возьмутся, так как я её не перенесу (ни один анестезиолог не возьмётся). Да и при необходимом объёме обширного вмешательства без антибиотиков у меня нет ни одного шанса выжить. Вместо этого она предложила мне самостоятельно выбрать в интернете для себя какие-нибудь антибиотики методом тыка. Но как?! Ведь у меня нет медицинского образования! Я была в шоке.

— Учитывая все риски, на саму операцию вы были согласны сразу?

— Конечно!!! Но я не могла уговорить врачей на это. Ни зарубежных, ни наших. Не брались даже за диагностическую операцию. У меня даже прилетела мама, она живёт за 4000 км от Москвы, и мы вдвоём обивали кабинеты врачей, чтобы меня прооперировали скорее, чтобы разобраться с кровотечением. От чего оно. Но ни один врач не предположил рак! Ни один! Онконастороженность в нашей стране катастрофически низкая. Даже не у пациентов, у самих врачей. Ведь первые симптомы появились летом 2016-го года. А «звоночки» начались раньше, с 2012-го: у меня начались перебои с сердцем, из-за этого я уже не тянула сольные концерты, не тянула те нагрузки, к которым привыкла. Мне приходилось отказываться от fashion-показов. И каждому специалисту известно, что источник рака может «долбить» по всему организму и давать рикошет серьёзных сбоев куда угодно. Когда случилось первое кровотечение летом 2016-го года, я обратилась в поликлинику и меня уверили (!), что всё нормально, что это просто гормональный сбой. А стадия тем временем повышалась, и моё время уже шло на секунды. Вот что помешало врачу предположить: а вдруг рак, сдай другой анализ. Ведь я даже предположить не могла, что это рак! Я же не врач!

— Но операция всё-таки была проведена. И она была уникальной.

— Да. Мой анестезиолог, который курировал первую диагностическую операцию и смог подобрать мне особый кратковременный наркоз, нашёл мне врача-онколога, хирурга, к которому буквально привёл меня за руку, когда я уже отчаялась кого-нибудь найти. У меня уже к тому времени катастрофически рухнул гемоглобин, мне было плохо, я физически в прямом смысле угасала на глазах. И наконец я услышала заветные слова: «Я за тебя возьмусь, я понимаю все риски, но будем тебя спасать». Это так важно — найти своего врача! Если вам отказывают хоть в пятидесяти местах, нужно стучаться в пятьдесят первое. Я поняла: врач — это не просто тот, кто выписывает рецепт и назначает лекарство. Врач — тот, кто готов биться за твою жизнь как за свою. Шесть часов за меня бились мой хирург и мой анестезиолог. И снова подбирали с огромным риском глубокий наркоз, и вернуться с операционного стола у меня шансов было совсем немного. В итоге удалены матка, придатки, трубы, яичники, часть кишки в брюшине, лимфоузлы, к тому же раковая опухоль была спаяна с несущей аортой, поставили титановые скобы. И весь этот огромный объём проведён лапароскопически! Такого рода операции проводят только полостные. Но хирург понимал, что полостную я не вынесу. И я благодарна моим спасителям. Я вставала на ноги без единого антибиотика! Только на собственных силах организма. Моментально начались тяжёлые осложнения. Я сорвала голос от боли. От морфия я отказывалась. Как я прошла весь ад восстановления, всё в моей книге. Я включила туда дневник, который вела с самых первых дней. Это та эмоциональная часть, которую невозможно восстановить просто по воспоминаниям. Но сама книга кардинально отличается от дневника. Потому как она не про больницы. Не про боль. Она про силу духа, про силу мечты! Она про победу. В неё включены коды решений сложных ситуаций, психологические формулы, которые я использовала для себя, чтобы выйти победителем в борьбе за жизнь. Плюс туда включена масса захватывающих реальных событий, которых в дневнике не было, т.е. то, что происходило «за кадром» дневника, а также подробности громких инфоповодов, которые активно муссировали мировые СМИ.

Из Instagram @lamasafonova «Возвращение из ада». Глава 5: «Не сведи на ноль». …Одна из дырок в животе еще не заросла от послеоперационного дренажа (трубки), через которую в больших количествах вытекает лимфа. Лимфоузлов нет, и лимфа старается куда-то деться, весь низ живота с огромным отёком и весь правый бок постоянно мокрый из-за вытекающей лимфы. Меня бросает то в жар, то в холод»…

— Первый пост о болезни в вашем Instagram появляется в конце декабря 2016-го года. Практически сразу, как вы об этом узнали. Вы же понимали, что получите разную реакцию. И то, что вам хотелось бы услышать, и то, что вам неприятно. Сделать болезнь публичной — это был порыв, которому уже пришлось потом следовать или осознанное решение?

— Это была вынужденная мера. Изначально написать первый пост о своей беде буквально заставила меня моя мама. Она сказала: «Ты не представляешь, с чем ты столкнёшься, одна ты не справишься. Бей во все колокола». Я понимала и не понимала этого. И когда я писала свой пост, ещё не выкладывая его, я вдруг осознала, что, наверное, столкнусь и с людьми, которые будут безжалостно «рубить» себе пиар на моем горе. Так и получилось. Взметнулись стихии добра и зла. Но в моем случае стихия добра — это народная любовь. А стихия зла — всего два недочеловека, которые старались исковеркать общественное мнение. Но люди меня очень поддерживали, я читала их добрые комментарии, и мне их зачитывали вслух в больнице, когда я лежала в тяжёлом состоянии. Я стала вести предельно откровенный дневник, впервые в мире именно в таком роде, чтобы люди видели, что испытывает онкобольной, через что нам приходится проходить. У нас народ не информирован совершенно. Люди не знают, какая разница между первой стадией и последней, не понимают, что ремиссия — это не выздоровление, а рак — это не грипп, от которого можно «отряхнуться и пойти дальше», они не знают разницы между химией и высокодозной химией, между лучевой и высокодозной лучевой терапией. И в то же время мне хотелось на собственном примере поддержать каждого, кто попал в такой же замес, как и я. Чтобы моя история противостояния добавляла уверенности и сил каждому человеку! А оказалось, что дневник помогал не только больным, но и здоровым. И у меня хранятся сотни бесценных благодарных отзывов, и они пополняются ежедневно.

— А что вы ждали?

— Я не сочувствия ждала, потому что всегда была сильной. Я ждала искренней поддержки людей, ждала компетентных врачей. Через публичность. Ведь всё, что у меня есть — это моё доброе имя. А моя редкая ситуация, которая оставляла шансов на пару месяцев, переросла в схватку, которая длится уже два года. «Открыть глаза» — так называлась первая глава в моём дневнике. И я всю жизнь стараюсь использовать информативно-правильные формулировки и пытаюсь донести их до людей: нужно драться не «до последнего», а до победного! В название своего дневника я заложила изначально сразу слово «возвращение» — это код. А если вы чуть издали посмотрите на обложку моей книги, то ваш взгляд увидит два основных слова: «ЛАМА» и «В ЖИВЫХ» … Моё мышление изначально заточено только на жизнь! Без всяких «но». И я всегда так жила. Так буду жить и дальше. И настраивать на жизнь миллионы других.

Из Instagram @lamasafonova «Возвращение из ада». Глава 7: «Спасительный тросс». …Так как половину обезболивающих мне нельзя (непереносимость), то сразу после операции мне ставили наркотики, которые толком не действовали. Я дурела, но боль не снималась и за трое суток я сорвала голос, потому как беспрерывно кричала (криком это тоже нельзя назвать, потому как напрягать живот было больно — это были нечеловеческие звуки). Оставался только морфий. Но от него я отказалась. Чтобы легче было кашлять, когда воздуха совсем не хватало. мы придумали в палате «тросс» — это связанные простыни, за которые я хваталась, чтобы приподнять оперативно голову, когда накатывало удушье —, силы были на нуле».

— Когда прогремел ваш диагноз, у вас клип выходил за клипом. Вы молоды, талантливы, известны. И вдруг жизнь совершенно меняется. Часто, оказавшись перед тяжёлым испытанием, люди задаются вопросами: «почему я» и «за что это мне». Вы нашли для себя ответы?

— Это самый глупый вопрос, который только можно задать себе в этой тяжелейшей ситуации! Чушь. Он осложняет лечение и искусственно винит человека во «всех вселенских бедах», к которым он не имеет никакого отношения! Ни разу не задавала себе этот вопрос! В моём случае всё слишком очевидно: это последствия физических травм и сильнейшего стресса. Но своей книгой я освобожу каждого онкобольного от этого самого глупого вопроса: рак не выбирает по полу, по возрасту, по достатку, по известности, по поступкам; он косит и детей, и врачей, и позитивных, и добрых людей. Он не классифицирует их по «кармическим» признакам. Те, кто пытается утверждать обратное, лишь самоутверждаются за счёт тяжелобольных людей. Я, например, ни разу не курила не то, что сигареты, даже кальян. Я не курю совсем. Бокал вина — по праздникам. Пусть я человек шоу-бизнеса, но ни разу не пробовала наркотики. Я всю жизнь занималась благотворительностью. (Лама Сафонова награждена орденом МВД РФ «За Благородство помыслов и дел». — Прим. ред.) Я всю жизнь помогаю людям. Конечно, я не говорю, что идеальный человек. Но не было ни одной причины, которая бы кармически меня привела к этому моменту. Рак не изменил моего мировоззрения: как я раньше увлекалась восточной философией, как я была всегда с Богом (я крещеная), так есть и сейчас. Мой внутренний образ жизни, образ мыслей не изменились ни в чём.

— Но что-то же изменилось?

— Наверное, я стала чуть больше любить себя. В самом хорошем смысле! Приняла себя такой какая есть — полностью и без остатка. Стала больше себя ценить, больше уважать. А к людям моё отношение не поменялось: ни к друзьям, ни к Богу, ни к врачам. Как я видела, что есть хорошие и плохие люди, так и сейчас. Единственное, что я стала ощущать — это то, что у меня стало меньше времени. Физически ограничена. Поэтому лучше задавать вопрос: «ДЛЯ ЧЕГО мне это?» Вот мне это испытание было дано для того, чтобы я оставила людям свою книгу, как неиссякаемый аккумулятор сил для каждого. Ведь её можно было написать только пройдя этот кромешный ад. Все мы когда-то уйдём. И пусть меня судьба попыталась усадить в инвалидную коляску: я до сих пор не чувствую пол ноги, я хожу через большую боль! Но на собственном примере я показала, что с коляски я всё-таки встала! Я снова вышла на подиум! Да, пусть пока не могу выступать со своим шоу — там большие физические нагрузки. Но на подиум я вышла! И на камеру пройтись, не хромая, я способна. И мне хочется зажечь в людях веру в собственные силы, разбудить в них скрытые внутренние возможности! Куча примеров, когда на первых стадиях люди уже «слетают с трассы». А на последних умудряются жить. И я убеждена: если человеку даже дают качественное лечение, но внутри него свербит чёткая уверенность, что всё это бесполезно, он, конечно же, не выживет. И наоборот, если даже плохой прогноз, как был у меня, но железобетонная уверенность человека в победе вытащит его с любой стадии! Вопреки всем прогнозам! Я тот человек, который ратует только за официальную медицину. И считаю, что важны три составляющих: официальная медицина, вера в Бога и вера в собственные силы. Нужна холодная голова и конструктив.

— Обычно люди также проходят определённые этапы переживания своей болезни. Это шок или отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, само принятие. Вы прошли через всё это?

— Нет, у меня немного по-другому было. Вначале был шок. Потом, конечно же, не хотела в это верить. Следующий этап — это принятие ситуации. Просто чётко принять, что этот кошмар — уже свершившийся факт. И так, как прежде, уже не будет никогда. И я настолько включилась в гонку за собственную жизнь, что понимала, что не могу терять ни секунды. Я объявила миру о своём горе. Самое главное — это принять: понять, что твоя жизнь уже никогда не станет прежней, и всё! Уже всё изменилось и надо как-то с этим жить. Фазы гнева не было никогда. Я мужественно всё приняла как есть и вопреки всему у меня была лишь благодарность. Благодарность за то, что моё следующее утро всё-таки наступило. Наступило вопреки.

— Вы участвовали во многих благотворительных проектах, дали сотни концертов для детей с редкими заболеваниями, для сирот, семей военнослужащих, для тех, кто потерял кормильца — для всех тех, кому нужна была помощь. И настал момент, когда помощь понадобилась вам. Как вам далось решение обратиться с этой просьбой публично?

— (Пауза)… Это самое сложное решение, которое я в своей жизни принимала. Самое сложное сказать: «Помоги мне». Это самое сложное, что только можно произнести вслух. И когда я на это решилась, вы не представляете, насколько трудно мне это далось… Вроде бы такая эпатажная, самодостаточная. Пусть не богатая, но всегда на мероприятия приезжала дорого одетой. Тогда ещё не все знали, что я просто работаю по бартеру с ведущими дизайнерами страны, как и многие другие артисты. И пыль в глаза, которую пускает каждый в шоу-бизнесе — это практически норма! Переступить через эту черту, чтобы признаться: да, я известный человек, но я человек, который сейчас в беде, и который не может противостоять ей в одиночку… Это очень сложно… И оглядываясь назад, я понимаю, что сделала всё правильно. Хочу сказать каждому онкобольному: нельзя молчать! Если ты не справляешься, скажи слово «помоги». Скажи: «обними меня». Нужны как воздух и положительные эмоции. Копилка радости. Катастрофически нужен положительный эмоциональный фон. Когда мне предложил свою помощь Валентин Дикуль (однажды он меня уже ставил на ноги в 2013-м после нападения), он сказал такие важные слова: «Лама, ты всю жизнь помогала людям, сейчас ты увидишь, как к тебе это всё вернётся». Так всё и произошло. Я не ожидала этого. Я никогда ничего не ждала взамен. Но читая добрые, искренние сообщения, видя поступки людей… Я увидела эту обратную волну любви. И слово «спасибо» я написала людям в своих постах более двух тысяч раз за один только год.

— Когда отказывают ноги, когда разрушается кровь, когда кажется, что ты на самом дне, как не потерять себя? Как не перестать слышать музыку?

— Музыка пришла ко мне снова только летом 2017-го, спустя полгода лечения. Сначала было ни-до-чего… Вы что?! Ничего сначала не было. Иногда пишут в комментариях, мол, отвлекись. Народ не информирован, в каком аду проходит лечение. Там не до музыки, не до стихов, а ведь до диагноза я написала более двухсот композиций! Я немного начала хоть что-то вокруг себя осознавать ближе к лету. У меня было дикое желание написать песню, посвящённую маме. Я хотела, чтобы она слушала её всегда… И даже когда меня не будет. И когда мне это удалось, моё желание трансформировалось: я хочу не только, чтобы она её слушала, но и хочу её сама ей петь! Когда я смогла выжить, я захотела её петь сама!

Из Instagram @lamasafonova: …«Мама, у меня рак…» — эти страшные слова раскололи ее небо на две части и отняли у нее наверное несколько лет… И с той секунды для нее уже не существует ее собственной жизни, потому что она целиком и полностью отдает ее мне, забыв про себя»…

— У вас было известное выступление: вы выходили на сцену с веерами. Огромными, под два метра…

— Это моя фишка. Я единственная в мире, кто использует двухметровые веера по технике боевых искусств в каждом своём выступлении. И я сама себе загадала: если в руки их возьму снова, то начнётся моё выздоровление. Они очень тяжёлые. В клипе на песню «Мама», который все ребята делали абсолютно безвозмездно для меня, должна была работать дублёрша: тяжёлое поднимать мне нельзя. Но я поняла, что не научу человека за пять минут тому, чему сама училась годами. И для меня было важно взять их в руки самой. И я ими всё-таки взмахнула!!!

— Ваши веера, они похожи на крылья. Что сейчас заменяет вам крылья? Что даёт вам силы взлететь над отчаянием, болью, страхом?

— Вот мы говорили про стадии принятия, у меня полностью отсутствовала стадия гнева. Её не было вот ни на секундочку за эти два года! Мои крылья — это любовь. Любовь к мужу, к маме. Они мои крылья! Мои крылья — это люди, которые верят в меня. Когда я не смогла взмахнуть веерами, я начала эти крылья рисовать на куртках. Сначала только для себя. Мне нужно было показать смерти, что я не готова сдаваться. Потом люди стали просить, чтобы я и им иногда рисовала, и крылатые курточки стали разлетаться по всему миру. Я верю, что ещё смогу выйти с веерами на сцену! Мои крылья — это мечты. И сейчас у меня нет такого чувства, что жизнь остановилась, что мимо меня проходит что-то важное. Всё самое важное как раз-таки со мной. А тем более, когда уже есть книга. Я над ней работала два этих тяжёлых года. И это моя миссия. Книга будет жить вне зависимости от того, сколько я смогу прожить, она будет зажигать жизнью миллионы людей. Она мотиватор.

— «Рак — клешневидный умный зверь». Когда вы стали называть свою болезнь именно так?

— Да, наверное, сразу. Моментально поняла, что столкнулась с умной тварью. Это новое восприятие диагноза, которое будет помогать людям эффективней с ним бороться. Каждый онкобольной достоин восхищения, если он воин. Если он отчаянно сражается с этим клешневидным зверем. И я первая в мире, кто дал такую формулировку ситуации, и хочу призвать, чтобы пациенты перешли из разряда жертв в разряд воинов. Сначала, да, мы «обороняемся». Это тот период, когда нужно элементарно выжить и подняться с кровати, встать с инвалидного кресла. Потом есть шанс перейти в наступление! Как только человек понимает, что он не жертва, а воин, — начинается путь к выздоровлению. Об этапах этой священной войны я рассказываю в книге.

— Вы как-то сказали: чтобы победить, нужно перестать бояться. У вас получилось? Вы перестали бояться?

— Не боится только дурак. Страх — это естественное чувство самосохранения. Это нормально. Но есть разница между страхом и трусостью. Вот трусить нельзя! Нельзя трусить, нельзя идти по головам. Надо помнить про ступени. Когда ты не боишься, ты идёшь вверх и чувствуешь их под собою. Но как только начинаешь сомневаться в себе, они под тобой начинают плавиться. Суть моей книги — отключить страх. Нельзя бояться! Нужно делать шаг вперёд.

Из дневника: «…Мы идём и идём, поднимая тех, кто слабеет. Потом – кто-то поднимает и нас. Мы идём зажечь СВОЙ огонь. Помните мою главу про «Красные рассветы» ?.. Эти чёртовы клешни обязаны вспыхнуть! Я прямо уже чую их пьянящий запах. И СВОЕГО АЛОГО РАССВЕТА Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЖДУСЬ».

— У вас есть очень красивое и образное выражение: «Мечта — алые рассветы, на которых я буду жечь клешни зверя в центре Москвы». Как близко вы к ней подошли?

— Я их сожгла! В тот день, когда официально прочитала слово «ремиссия». Пусть диагноз не снят, но это был мой долгожданный алый рассвет! И спасибо вам, что вы прочитали мой дневник, и за такие глубокие вопросы. Я хочу пожелать каждому онкобольному человеку держать в руках эту бумажку, где написано очень хрупкое слово — «ремиссия». Почему хрупкое? Потому что соединяет тоненькой нитью тебя и жизнь. Я хочу пожелать, чтобы у каждого наступил «свой алый рассвет», на котором он будет жечь эти долбаные клешни!!!