Ассоциация онкологических пациентов и членов их семей «Одиссея»
Медицинский навигатор для онкологических пациентов
Ассоциация «Одиссея», 2017-2021
Ольга Осипова — девушка с пугающей, сложной, но интересной судьбой. Детство запомнилось несколькими пожарами в доме, когда под угрозой оказывалась жизнь близких людей, юношество — двумя пережитыми терактами с многочисленными жертвами, взрослая жизнь — болезнями в семье, в том числе и раком…
Чтобы поговорить о пережитом, мы с Ольгой встретились в центре «Благосфера», название которой идеально сочетается с характером девушки: несмотря на пережитое, она остаётся позитивной и общительной, легко идущей на контакт и не зацикливающейся на проблемах. Как говорит Ольга, в миру у неё самая обычная жизнь. Какая жизнь может считаться обычной?
Ольга Осипова родилась в 1983 году, и её детство было вполне счастливым. До 90-го года, когда она, её младший брат и родители столкнулись с первым пожаром из целой череды возгораний в доме. Тогда загорелась комната соседей в коммуналке и в итоге полностью выгорела, а Ольге с семьёй пришлось спасаться от полыхающего пламени и дыма. Тогда большая часть имущества пострадала ещё и от воды, но всё удалось восстановить, а комнату, оставленную соседями, отремонтировать.
После случилось ещё два пожара: сначала на соседском балконе, потом в лифте в подъезде. Дым, огонь, паника окружающих людей — всё было так же, но Ольга и её семья это пережили уже намного легче, закалив характер ещё в первый раз. По словам самой Ольги, теперь она в любом пространстве, в любом помещении сначала оценивает обстановку на безопасность, ищет любые возможности отступления и только после этого может расслабиться и сконцентрироваться на чём-то другом.
Удивительно, но на череде пожаров беды семьи не закончились. Осиповы жили на улице Гурьянова, и в 1999 году туда добралась более серьёзная проблема: в ночь с 8 на 9 сентября террористы взорвали дом номер 19. Тот сентябрь запомнился целой серией из четырёх взрывов домов, два из которых произошли как раз в Москве.
Напрямую семья Ольги не пострадала: они жили в ближайшем ко взорванному дому, поэтому их только «слегка зацепило»: вылетели стёкла из окон, упала и разбилась посуда. Ну и, конечно, общая паника и хаос неорганизованной эвакуации.
«Первое, что бросилось в глаза — повсеместный красный цвет. Красными были деревья, машины, асфальт… и фонари словно светили красным», — вспоминает Ольга. Взорванный дом был построен из красного кирпича, пыль которого и покрыла все поверхности. В 19-м доме погибли знакомые и друзья девушки. Трагедию в семье особо не обсуждали: все четверо выжили и не пострадали — это стало главным.
Но уже через три года, в 2002 году Ольга Осипова снова оказалась в гуще событий, на этот раз в Театральном центре на Дубровке во время показа мюзикла «Норд-Ост». На тот момент, будучи студенткой университета, она работала в буфете Театрального центра и задержалась там на несколько лишних минут, сдавая смену. В этот момент террористы как раз и захватили здание.
«Нам дали тогда сделать несколько последних звонков, сообщить, что домой мы не вернёмся. Через сутки мы стали понимать, что всё происходящее — реальность. Мы стали ясно смотреть на ситуацию. Три дня мы не ели и не пили, про туалет мы практически забыли: в оркестровой яме, куда отправляли заложников справлять нужду, было грязно и воняло так, что отмыться было нельзя. У нас развивалась отдельная история — с жертвами и перестрелками, с отдельными эпизодами, которые в большом мире, может, никому и не были интересны…» — рассказывает Ольга о своём заключении. В руках террористов она находилась с 23 по 26 октября, среди погибших оказалось 15 её коллег и близких друзей, в том числе Анна, с которой они вдвоём работали в буфете.
Сама Ольга до сих пор верит, что выжить ей в той жуткой ситуации помогла внутренняя установка — она сказала себе: «Я буду жить».
Всей семье было очень сложно оправиться после «Норд-Оста». Именно с этой невероятной психологической нагрузкой Ольга связывает в скором времени обнаруженную болезнь мамы. У женщины, которая всегда отличалась сильным характером и стойким восприятием всех трудностей, диагностировали рак груди.
По воспоминаниям Ольги, период лечения мамы, когда ещё был не ясен прогноз, был намного тяжелее, чем все события, случившиеся до этого момента. Женщину прооперировали, отняли грудь, после чего она смогла вернуться домой и сделать вид, что ничего необычного или плохого не произошло.
«Тогда я поняла всю степень её боли и переживаний за меня, когда она была снаружи захваченного террористами здания», — говорит Ольга, пытаясь сдержать слёзы от нахлынувших воспоминаний. — «Когда ты находишься в эпицентре событий — это лишь одна десятая боли. Вся остальная боль остро ощущается, когда ты не можешь помочь любимому человеку, находясь вне страшных событий в его жизни. Я тогда это ощутила, оказалась вне территории рака».
В 2014 году, когда Ольге было 30 лет, рак диагностировали уже у неё. Сначала диагноз был совершенно непонятен: общий упадок сил, постоянная слабость и сонливость, общее плохое самочувствие и кашель. В то время девушка как раз встретила любимого человека, вместе с ним строила грандиозные планы на жизнь и планировала поездку в Крым. На юге резко стало хуже, поднялась температура и общее состояние ухудшилось. В Москве терапевты и хирурги не смогли прояснить ситуацию, только УЗИ-специалист заметил увеличенные лимфоузлы, но порекомендовал тут же ехать к морю, не зная, что именно на нём как раз и ухудшилось состояние девушки.
Диагноз Ольге поставили совершенно случайно: она позвонила иглотерапевту, желая записаться на приём и во время разговора кашлянула. По одному только этому звуку иглотерапевт посоветовал сделать КТ средостения, сказав, что времени откладывать это обследование нет.
В результате обнаружили опухоль, растущую в области грудной клетки. Ольгу отправили в онкодиспансер, а оттуда — в Сокольники, в ту же больницу, где лечилась мать Ольги. Там её госпитализировать отказались, ссылаясь на слишком серьёзное поражение органов. Девушка попала к Евгению Тарабрину, специализирующемуся на трансплантации лёгких в институт Склифосовского. Там, после флюорографии, гастроскопии, бронхоскопии и прочих процедур и анализов, смогли конкретизировать диагноз. Полное правильное название Ольга предпочитает не вспоминать, говоря, что это был мелкоклеточный рак четвёртой стадии.
«В мире всё продумано до мелочей. Мне, кажется, были доступны абсолютно все больницы Москвы, способные помочь в борьбе с раком. У меня был выбор, и я выбрала лучшее из мест, чтобы продолжить своё лечение. Со мной были мои близкие люди, в том числе и мой мужчина, который был рядом и решил пройти весь путь вместе со мной. Он меня не оставил в беде, всячески поддерживал и очень сильно мне помог. Пятого сентября я уже получила первую дозу химиотерапии…»
Курс химиотерапии растянулся на три месяца, за это время Ольга получила 12 химий, от которых «медленно, но верно умирала, чтобы снова воскреснуть уже без рака». После была лучевая терапия, ещё позже — не менее сложное восстановление всего организма в течение двух лет.
«И теперь я понимаю: онкология — это лучшее, что могло случиться в моей жизни. Это стало настоящим обновлением. Я потеряла волосы, а вместе с ними всё то, что не имеет смысла. У меня появился шанс начать всё с чистого листа», — делится Ольга своим восприятием болезни. — «И если человек, оказавшись в подобной ситуации, сразу осознает, что болезнь — это подарок, вызов и возможность сделать себя ещё лучше, то можно будет идти по жизни без страха. Да, тогда я не знала, что моё восстановление так затянется, но весь путь я всё равно прошла».
Сегодня Ольге 35 лет, и она бегает 35 километров, планируя в ближайшем времени пробежать и марафон. Она окунулась в ледяную прорубь, танцует сальсу, наслаждается жизнью во всех её проявлениях и очень редко делится любыми негативными мыслями.
Рассказ Ольги о раке — это, прежде всего, мотивация к борьбе, к переоценке ценностей и желанию жить.
